Осип Мальденштам

Осип Мальденштам

    Я вернулся в мой город, знакомый до слез,

    До прожилок, до детских припухлых желез.
    Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
    Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
    Узнавай же скорее декабрьский денек,
    Где к зловещему дегтю подмешан желток.
    Петербург! я еще не хочу умирать!
    У тебя телефонов моих номера.
    Петербург! У меня еще есть адреса,
    По которым найду мертвецов голоса.
    Я на лестнице черной живу, и в висок
    Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
    И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
    Шевеля кандалами цепочек дверных.


Жил Александр Герцевич,
Еврейский музыкант,-
Он Шуберта наверчивал,
Как чистый бриллиант
И всласть с утра до вечера,
Заученную в хруст,
Одну сонату вечную
Играл он наизусть.
Что, Александр Герцевич,
На улице темно?
Брось, Александр Сердцевич,
Чего там, всё равно!
Пускай там итальяночка
Покуда снег хрустит -
На узеньких на саночках
За Шубертом летит!
Нам с музыкой голубою
Не страшно помереть,
Там хоть вороньей шубою
На вешалке висеть
Что, Александр Герцевич,
На улице темно?
Брось, Александр Герцевич,
Чего там, всё равно!
Всё, Александр Герцевич,
Заверчено давно.
Брось, Александр Скерцевич,
Чего там, всё равно! (1931)

Комментарий: Последнее стихотворение посвящено Айзенштату Александру Герцевичу – еврейскому музыканту, соседу по квартире Александра Мандельштама, брата Осипа Эмильевича. Песню на эти слова исполняла Алла Пугачёва. Судьба поэта трагична. Осенью 1933 он пишет стихотворение о Сталине “Мы живем, под собою не чуя страны…”, за которое в мае 1934 был арестован. После окончания срока ссылки возвращается в Москву, но здесь ему жить запрещают. Живет в Калинине. Получив путевку в санаторий, уезжает с женой в Саматиху, где он был вновь арестован. Приговор – 5 лет лагерей за контрреволюционную деятельность. Этапом был отправлен на Дальний Восток. В пересыльном пункте на Второй речке (теперь в черте Владивостока) 27 декабря 1938 О.Мандельштам умер от дистрофии в больничном бараке лагеря. В.Шкловский сказал о Мандельштаме: “Это был человек… странный… трудный… трогательный… и гениальный!”

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлевского горца.

Его толстые пальцы как черви жирны,

А слова как пудовые гири верны —

Тараканьи смеются усища

И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей —

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один лишь бабачит и тычет.

Как подкову, кует за указом указ —

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз

Что ни казнь у него, то малина

И широкая грудь осетина.

Ноябрь 1933

Автор: akalebin на 22:47